Марина Магрилов
Дмитрий Кимельфельд
Экскурсии в Израиле
Марина Магрилов
Дмитрий Кимельфельд
Марк Зеликман
Наши старые российские ассоциации сразу вызывают в памяти полузабытый образ алкоголика, уголовника, бомжа – «нетрудового элемента», который ссылали на 101-й километр в «годы застоя». А что такое 101-й километр в Израиле? Да помилуйте, скажете вы, откуда он здесь возьмется? Намотаешь такое расстояние на автомобиле - глядишь: вся страна уже позади. Здесь если и захочешь кого-то сослать, все равно некуда - разве что в пустыню.
Вот-вот, именно в пустыню. Здесь-то и находится израильский 101-й километр. Ссылать туда пока никого не ссылают. Однако это понятие тоже вызывает у израильтян ассоциации давних и не очень давних времен. На 101-м километре от Эйлата, в пустыне Арава, в окне вашей машины или автобуса вдруг возникает нечто похожее на мираж - оазис с рододендроном и пальмами, увитыми лианами, а под шуршащим пальмовым навесом за деревянным забором виднеются странной конструкции дома не дома, пагоды не пагоды - в окружении абстрактных скульптур. Хозяина этого места кличут "Куши", что на иврите означает "негр", а само место - одно из самых легендарных в Израиле.
Была когда-то в Израиле пехотная бригада Шакед - что-то типа российского спецназа. Командовал ею в те времена Биньямин Элиэзер, известный многим из нас сегодня как бывший министр строительства. А еще командовал этой бригадой Ариэль Шарон, тоже многим известный. И был у нее, как у любого воинского подразделения в Израиле, номер - 101-й. Прославилась эта бригада в первую очередь во время синайской компании в 1956-м году. Но и в 67-м, и в 73-м играла она не последнюю роль. Такая была знаменитая бригада, что даже песню про нее сложили. А когда кончились все войны, оказалось, что ребята, которые остались в живых, только и успели в жизни, что воевать, и идти им некуда… Их судьбы сложились по-разному. Кто-то ушел в министры, кто-то затерялся в глуши на просторах родины, а парень по кличке "Куши" оставил Израиль. Колесил по свету, в Германии сел в тюрьму (как говорили, за наркотики). Спасибо боевым друзьям - вызволили, помогли деньгами. А когда парень вернулся домой, он понял, что все лучшее, что у него было в жизни, оставил он в пустыне Арава. И построил он на месте самых кровавых боев, на 101-м километре от Эйлата, - харчевню для солдат, чтобы увековечить память о бригаде.
Первыми посетителями, кроме солдат, были по большей части мимоезжие водители грузовиков, ибо о туризме в Эйлате тогда еще никто не думал… Однако с течением времени 101-й километр стал пристанищем совсем юных ребят. Дело в том, что в 60-е годы в Израиле возникло особое романтическое поветрие. Как мечтали советские подростки в 30-е годы об Испании, так и молодые израильтяне 60-х годов мечтали дойти до знаменитой "Красной Петры" и увидеть удивительной красоты дворцы, храмы, выбитые в скале древним народом набатеями. Путь к цели преграждала вражеская Иордания. В парней, пробиравшихся через ущелье Джамаль Муса, стреляли снайперы, граница была заминирована. Но те, кому удалось дойти и вернуться, взахлеб рассказывали о том, что увидели. Так родилась в Израиле песня о Красной скале, откуда вернется только самый смелый и сильный духом. Самая близкая дорога к Петре лежала как раз через 101-й километр…
А потом на смену ребятам-мечтателям, пришли хиппи, для которых Эйлат был символом свободной жизни, легкодоступных наркотиков из Синая, моря да пляжа... От них и остались на 101-м километре "сумасшедшие скульптуры" в стиле поп-арта - одна бетонная мышь в мышеловке чего стоит! А еще хозяин 101-го километра решил устроить у себя зоопарк. И устроил. С обезьянами, змеями, страусами, тигрицей и даже красной коровой. А ведь кумранские рукописи говорят, что именно в то место, где есть красная корова, придет Мессия!
Чего только не говорят о 101-м километре! Говорят, что это местный «великий караванный путь» наркотиков, переправляемых в Израиль из Синая, что в домиках за харчевней скрывается подпольный бордель, а под землей хранятся клады набатеев и останки НЛО… Скрипят на пустынном ветру качели, шуршат пальмовые ветки над деревянными, нарочито грубо сколоченными столами и скамейками, гордо шествуют павлины и страусы, привычно и лениво позируя перед фотоаппаратами очарованных туристов, неожиданно для себя задержавшихся здесь по пути в Эйлат. И невдомек этим страусам и павлинам, что они частичка одной из самых знаменитых легенд современного Израиля.
Марина Воробьева
Guide 21
